Неизвестный горожанин. Чувство гордости

Молодой человек двадцати шести лет анонимно делится своими наблюдениями о городе и горожанах. В новой серии о том, что все люди вокруг постоянно живут, ощущая легкое жжение.

Расплачиваясь за покупки в продуктовом, наблюдал, как мужик под «полтос», с гримасой не проходящего похмелья на лице, пытался впарить кассирше кучу медяков, которые он принес с собой в пакетик и кульках. Мужик требовал срочно позвать к нему кого-нибудь, кто поменяет его медь на крупные. Увещевания кассирши, что никто к мужику в ближайшее время не придет, потому что все принимают товар, не производили на алкаша никакого эффекта. Тогда к разговору подключилась дама, до этого меланхолично и безмолвно мывшая пол. Работница со шваброй сообщила неудачливому меняле, что им привозят сдачу, а его мелочь нужна кассирам, как визит Роспотребнадзора в солнечную и ясную погоду.

Мужик приосанился, посмотрел на уборщицу так, как будто она клоп на фраке Валерия Гергиева, и тоном настоящего алкоаристократа сообщил, что разговаривает вообще не с ней и чего, мол, ты встреваешь в конкретный базар серьезных людей. Уборщица посмотрела на мужика самым пренебрежительным взглядом, на который только была способна, и сообщила, что она здесь на самом деле администратор, а моет полы не потому что платят, а потому что грязно.

Таксисты, с которыми я езжу практически постоянно, бывают двух типов. Первые – настоящие хрестоматийные мужики из анекдотов про ребят с шашечками. Те самые мужики, которые работают сразу в четырех диспетчерских, увешаны навигаторами, телефонами и антирадарами так, что приборная панель авто начинает напоминать кабину боинга, а в политике и экономике разбираются на уровне директора американского Финрезерва. Такие обсудят с тобой дураков и дороги, если ты заинтересуешь их больше, чем репертуар радио «Шансон». Вторые – таксисты, которых заставили. Чаще всего они спокойно работали, а точнее ничего не делали за смешную зарплату, но потом, в связи с сокращениями лишились и ее вовсе. Некоторые, правда, получили заветные «пять окладов», которые, впрочем, тут же спустили на всякую бытовую мелочевку и ненужный ремонт, в итоге распотрошив еще и пару кредитных карт.

Когда долги копятся, а жена начинает слишком сильно мешать гордо пить во дворе с друзьями детства, мужик начинает задумываться о том, где найти работу. Безлошадные представители этого подвида Homo sapiens идут в охранники. Такие умеют быстрее всех делать два упражнения: «руки в гору» и «упал на пол», а в ожидание выступления в обеих дисциплинах иступляют свой мозг кроссвордами. Те, у кого есть «ласточка», становятся таксистами.

«Ласточка» может быть чем угодно, хоть «девяткой» на последнем издыхании, хоть «тойотой» с кожаным салоном. Внутри тебя будет ждать всегда одно и то же. Водитель, который смотрит на тебя так, как алкоголик на уборщицу. Такой драйвер не разговаривает, он цедит слова сквозь зубы, он не принимает от тебя деньги за проезд, а делает возмездное одолжение, что везет тебя. Разумеется, у него нет сдачи, а настойчивое желание ее получить, может разорвать его в клочья от праведного гнева на того, кто оскверняет его «Ласточку» присутствием в салоне.

В «Криминальном чтиве» Марселас Уоллес, убеждая боксера Буча лечь в его последнем бою сообщает:

— Перед боем ты почувствуешь легкое жжение. Это будет еб*ать тебя твоя гордость. На х*й гордость!

У меня есть ощущение, что в этом городе все от алкоголиков и таксистов, до власти держащих и моей бывшей живут с ощущением легкого, но постоянного жжения. А может – это у нас у всех такая общая особенность характера.